Ярославцев Владимир Григорьевич – судья Конституционного суда РФ, кандидат юридических наук.
С марта 1985 года по октябрь 1994 года — судья Ленинградского (затем — Санкт-Петербургского) городского суда, председательствующий судебного состава по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда по рассмотрению дел по первой инстанции.
Член квалификационной коллегии судей Санкт-Петербурга.
С 1978 по 1985 годы занимал должность народного судьи Красносельского районного народного суда г. Ленинграда.
Владимир Ярославцев стал единственным из 12 кандидатов, выдвинутых 25 марта 1994 года и предложенных III Всероссийским съездом судей, чью кандидатуру Президент РФ представил 6 октября 1994 в Совет Федерации для назначения на должность судьи КС.
Владимир Григорьевич, насколько четко сегодня соблюдается конституционный принцип разделения властей? Можно ли назвать судебную ветвь действительно независимой?
Вопрос довольно сложный. Разумеется, мы прекрасно понимаем, что Конституция закрепляет разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Формально это требование соблюдается. Ни законодательная, ни исполнительная власть не имеют права вмешиваться в компетенцию судебной власти, основа деятельности которой – разрешение конкретных дел. При этом судья применяет закон, выясняет фактические обстоятельства дела и выносит, будем надеяться, законное и справедливое решение. И вот здесь возникает очень много «но». Прямого вмешательства в работу судей нет, но есть так называемое косвенное вмешательство. Чаще всего оно проявляется, когда тот или иной представитель законодательной или исполнительной власти выражает несогласие с решением, которое выносит судья. Тут возникает самое интересное: судебная власть почему-то начинает реагировать. Руководство суда принимает меры к тем судьям, которые вынесли данное решение. После этого начинают работать механизмы по отмене приговора или решения суда, а это абсолютно недопустимо. Судебная власть не должна прислуживать законодательной и исполнительной власти.
Этот идеал вообще достижим в реальной жизни?
Вот конкретный пример, который показывает, насколько жестко нужно придерживаться этого принципа. Почти 10 лет назад, после того, как в Лондоне произошла серия терактов, тогдашний премьер-министр Великобритании Тони Блэр выразил неудовольствие работой судов. Он сказал, что судьи якобы отпускают преступников, которых ловит полиция по подозрению в терроризме. В ответ на это высказывание впервые за многовековую историю Великобритании с очень жестким заявлением выступил главный судья Великобритании – лорд Филипс. Переводя на наш язык, это не просто председатель Верховного суда, это небожитель, утверждённый королевой, который хранит как святыню независимость судебной власти. «Я еще раз напоминаю господину Блэру, что много-много веков в Великобритании существует разделение властей. Только суд вправе решить вопрос о наличии доказательств, и при наличии доказательств признать человека виновным или невиновным. Никто другой не может подменить эту функцию», — с такой речью выступил лорд Филипс. На следующий день премьер-министр Тони Блэр принес свои извинения.
А теперь вернемся к нашей стране. Вы можете себе представить такую ситуацию? Представители высших эшелонов власти неоднократно вслух говорили о своем несогласии с тем или иным решением суда, и я не видел никакой реакции со стороны судебной системы. Нам это не свойственно. Я вспоминаю так называемую спецоперацию «Ночь длинных ковшей», когда в Москве сносили ларьки и торговые палатки. Тогда собственники предъявляли судебные решения, где было указано, на каком основании они владеют данными помещениями. В ответ, как сообщали СМИ, мэр Собянин сказал, что «нельзя прикрываться бумажками о собственности». Речь идет об актах, имеющих судебную силу, а они оказались в роли бумажек. Я не заметил выступлений со стороны представителей судебной власти, которые бы напомнили мэру, что есть решения суда, подтверждающие право гражданина на соответствующее владение или распоряжение определенной собственностью.
Подводя итог, судебную власть в России нельзя назвать независимой?
Я могу сказать, что судебная власть в России недотягивает до того, чтобы считать себя подлинно независимой. Если взять структуру разрешения конкретных дел, уголовных и гражданских, конечно, подавляющая масса дел разрешена законно и по справедливости. Самая главная «ахиллесова пята», с моей точки зрения, где мы абсолютно недотягиваем до планки независимой судебной власти – это когда идет спор между гражданином и властью. К сожалению, простые люди проигрывают в подавляющем большинстве случаев. Вспомним пример, как порой проявляет себя судебная власть. Дочка председателя избирательной комиссии Иркутской области сбивает двух сестер: одну насмерть, другая в результате становится инвалидом. Виновнице ДТП отсрочили наказание на 14 лет, а затем и вовсе амнистировали. Все благополучно об этом забывают. Я уверен, что обыкновенный водитель из простой рабочей семьи оказался бы в местах лишения свободы, если бы совершил точно такой же поступок. К сожалению, часто на деле происходит так, что за мешок картошки ты оказываешься в местах лишения свободы, а когда крадешь миллиарды и миллионы – избегаешь наказания. Госпожа Васильева, например, писала стихи и песни, находясь под домашним арестом, хотя для человека, которому было предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления, естественнее было бы пройти курсы по пошиву варежек. Она знала, что благодаря своим покровителям не окажется в заключении.
Бытует мнение, что России необходима судебная реформа. Согласны ли вы, и если да, то какой она по-вашему должна быть?
К сожалению, судебная система построена по «производственно-фабричному принципу». Во главе фабрики под названием «Суд» стоит начальник, он же председатель суда, у которого есть административная власть в отношении других судей. Ниже его существуют работники этой фабрики — судьи, которые должны четко, как роботы, в разумные сроки рассматривать дела. И не дай бог, если они ослушались. России нужна судебная реформа, и начинаться она должна прежде всего с кадров. Каким должен быть судья? Судья-статист или судья-творческая личность, который не боится недовольства начальства? Судья-статист удобен нынешней системе. Его ставят перед определенным фактом: есть закон, есть подзаконные нормативные акты и нужно провести простую логическую операцию. Формальное, машинообразное правосудие. Но законы сами не мыслят, и поэтому нужен грамотный судья. Судебная реформа должна заключаться в том, чтобы дать судьям больше свободы и уменьшить давление на них. Это называется судейский активизм, хоть сейчас это выражение носит некий ругательный оттенок. Право судьи заключается в том, чтобы определить те правоотношения, которые определяются этим или другим законом. В этом и проявляется его творческая роль.
Власти уже несколько раз оглашали планы по гуманизации правосудия в части экономических преступлений. Происходит ли это на деле?
Да, происходит, и примером является известная статья 159 Уголовного кодекса РФ, которая разделяет предпринимателей-мошенников и предпринимателей, ставшими мошенниками поневоле. Но статья настолько несуразно составлена, что Конституционный суд признал ее не соответствующей основному закону. По сути, во втором случае речь идет о таком же правонарушении, но со смягчающими обстоятельствами. Статья помогает бизнесу уйти от наказания. Она составлена неграмотно с точки зрения законодательной техники и нарушает главный принцип, что все равны перед законом. Получается, что предприниматель не так равен перед законом, как обычный гражданин. Сейчас готовятся новые послабления для бизнес-структур, я думаю, они коснутся и Уголовного кодекса. Мысль понятная: бизнес не должен страдать от рейдерских захватов, провокаций со стороны силовых структур и надзорных органов. Если это будет оформлено грамотно, то мы не будем возражать. Главное, чтобы не нарушался известный принцип – равенство перед законом.
Широко известно, что суды крайне неохотно выносят оправдательные приговоры. Например, в Президентском совете по правам человека не так давно сообщили, что по уголовным делам в России оправдывают только один процент подсудимых. Как вы оцениваете это явление?
Цифра, конечно, впечатляющая и совсем не радостная. Она могла бы быть гораздо выше. В наше время для того, чтобы вынести оправдательный приговор, судья должен иметь великое мужество и силу воли. Окружающие тут же начнут задаваться вопросом: а нет ли здесь коррупционной составляющей? Ему придется долго разговаривать со своим председателем суда и объясняться перед квалификационной коллегией. Редкий судья найдет в себе это мужество. Я часто вспоминаю немецкого профессора Иеринга, который писал, что судья должен быть смелым, отважным, с обостренным чувством справедливости, но это не значит, что каждый день он приходит на работу, будто восходит на алтарь мученичества. Я не зря говорю о производственно-фабричной организации нашей судебной системы. Перед каждым судьей стоит выбор: использовать творческий подход или просто проговаривать закон. Как правило, он выберет второе. Он может уменьшить наказание, но вряд ли оправдает. Здесь слишком тесно завязана структура судебной власти и личность судьи. Самое главное, что лежит в основе судейского активизма – доверяем мы судье или нет. Судьи и судебная система очень нуждаются в защите со стороны гражданского общества.
В России есть доверие к судьям?
Я думаю, что основная масса судейского корпуса – это профессионалы, которые честно выполняют свою работу. Бывают такие резонансные дела, по которым, к сожалению, начинают судить обо всей системе со знаком минус. Свою роль в этом играют и СМИ. Безусловно, есть судьи-коррупционеры, и они привлекаются к уголовной ответственности. Их не так много, и в любом случае у судейской системы есть возможность для самоочищения. Квалификационные коллегии оценивают работу каждого судьи. Начинающие судьи допускают ошибки из-за недостатка опыта или боятся вынести решение именем Российской Федерации. Таких судей нужно поддерживать. Изначально квалификационные коллегии создавались для защиты судей от недоказанных, предвзятых суждений со стороны лиц судебной системы, наделенных административными функциями. К сожалению, сейчас квалификационные коллегии часто называют инквизиционными. Они из защищающего органа превратились в орган карающий. Если у судьи есть потенциал, но есть мелкие нарушения, то не нужно лишать его полномочий. По моему опыту, меньше всего нужно обращать внимание на статистику – потому что именно у действительно думающего судьи бывают отмены и изменения решений. В связи с тем, что ему доверяют самые сложные дела, которые могут претерпеть изменения в вышестоящей инстанции. Эти инстанции и существуют для того, чтобы исправлять ошибки.
